Чехов и Лика Мизинова

Из всех пьес Антона Павловича Чехова «Чайка» — пожалуй, самая знаменитая. Как известно, именно силуэт чайки изображен на занавесе Московского Художественного театра. Но не все знают, что история, рассказанная великим писателем, была взята из жизни и имела к нему самое непосредственное отношение

Знакомство Чехова с Лидией Стахиевной Мизиновой — или Ликой, как звали ее в дружеском кругу, — произошло осенью 1889 года, когда она начала преподавать в гимназии Л.Ф.Ржевской. Именно здесь Мизинова сблизилась с сестрой Чехова и стала бывать в их доме. На Чехова девушка произвела самое сильное впечатление. «Прекрасная Лика», «адская красавица» — так он станет называть ее в письмах. Современники отзывались о Лике, как о девушке необыкновенной красоты — «настоящая Царевна-лебедь из русских сказок».

Пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза, необычайная женственность и мягкость делали ее очаровательной. К тому же Лика отличалась ласковостью и разговорчивостью, была весела и проста в обращении, поэтично верила в Бога, поэтично рассуждала о смерти, и в ее душевном складе было такое богатство оттенков, что даже своим недостаткам она могла придавать какие-то особые, милые свойства.

Впрочем, и Антон Павлович был хорош собой. Высокий, стройный, широкоплечий. У него было редкой красоты лицо — подвижные черты, слегка прищуренные лучащиеся глаза под соболиными бровями. «Самое прекрасное и тонкое, самое одухотворенное лицо, какое мне только приходилось встречать в жизни», — писал А.И.Куприн. Чехов нравился женщинам, но всю жизнь прожил один, женившись лишь перед самой смертью, будучи уже очень больным. «Жениться я не хочу, да и не на ком. Да и шут с ним. Мне было бы скучно возиться с женой. А влюбиться весьма не мешало бы. Скучно без сильной любви».

Любовь, а скорее влюбленность, но не сильная, не мешающая творчеству, нужна была Чехову для создания свежих сюжетов, для вдохновения, для новых идей. Именно такую влюбленность писатель долгие годы испытывал к Мизиновой, в которой нуждался в самые тяжелые минуты своей жизни. Потрясенный провалом «Чайки» в Александринском театре, Чехов напишет сестре: «Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику», — напишет, испытывая потребность в присутствии той. Трагедия жизни Лики Мизиновой во многом повторилась в судьбе Нины Заречной — главной героини чеховской «Чайки».

Ту жизнь уже не воскресишь, как и те встречи, как и все сказанное и невысказанное, но сохранилась переписка Чехова с Л.С. Мизиновой — своеобразный роман в письмах, умный, ироничный и серьезный одновременно, дающий представление об основных поворотах в их отношениях. Лика в своих письмах более откровенна, непосредственна, эмоциональна. Она не всегда понимает словесную игру Чехова, хочет ясности реальных отношений.

В пору начала их знакомства встречи были частыми. Они вместе посещают выставки, концерты, церковные службы, встречаются у общих знакомых. В семье Чехова вокруг Лики возникает атмосфера непринужденного веселья. Чехов был увлечен, чувствовал, что и он нравится, и потому сами собой рождались остроты, поддразнивания, каламбуры, прозвища, обыгрывание вымышленных ситуаций, имен Ликиных поклонников. Перед расставанием Чехов шутливо подписывает Лике свою фотографию: «Добрейшему созданию, от которого я бегу на Сахалин и которое оцарапало мне нос. Прошу ухаживателей и поклонников носить на носу наперсток. А. Чехов» Этот шутливый тон характерен и для писем Чехова к Мизиновой в первые годы их переписки.

Что-то более серьезное началось у Лики с Чеховым летом 1892 года, когда она, как всегда обворожительная, остроумная и лукавая, наконец-то приехала в Мелихово. Чехов и Лика долго не виделись, и Антон Павлович был рад ее приезду, рады были и домочадцы — здесь ее любили и считали почти своей. Ранним утром они гуляли в окрестностях Мелихова. Шли по полю, бродили в молодом березовом лесу, где на каждом шагу попадались боровики, а в лесной чаще пели соловьи, посылая друг другу свои незамысловатые трели. «Помните, как мы рано утром гуляли по полю?» — потом оба будут вспоминать в письмах. Сохранилась и фотография: Лика и Чехов не то в парке, не то в запущенном саду с высокой травой и цветами, огромными деревьями в глубине.

Взаимное тяготение растет. Они даже собираются вместе ехать на Кавказ — шаг со стороны Лики довольно смелый. Но все же Чехов ставит определенный барьер в их отношениях, не идет до конца. Лика же в прощальную минуту проговаривается о своем чувстве, в чем потом раскаивается: «Вела себя чересчур уж девчонкой. В самом деле, смешно – забыться настолько, что не понять шутки и принять ее всерьез». А Чехов всегда теперь только так говорит с ней и пишет: установить в его письмах долю правды нелегко. Ясным для Лики становится лишь одно — она очень нравится Антону Павловичу, но и только, этого недостаточно для решительного шага. «…и, в сущности, я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею», — пишет он. «Ах, как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз в жизни мне так не везет!» — отвечает Лика.

Проходит лето. Временами они обмениваются письмами. Лика слегка язвит, он отстреливается, опять шуточки: «Как только Вы написали мне, что мои письма ни к чему меня не обязывают, я легко вздохнул и вот пишу Вам теперь длинное письмо без страха, что какая-нибудь тетушка, увидев эти строки, женит меня на таком чудовище, как Вы. С своей стороны спешу успокоить Вас, что письма Ваши в глазах моих имеют значение лишь душистых цветов, но не документов». Очень остроумно, но каково это читать любящей Лике! И с осени 1892 года в письмах Мизиновой появляется мотив «прожигания жизни»: «Есть на свете человек, который мог бы удержать меня от этого сознательного уничижения себя, но этому человеку нет до меня никакого дела».

«Ах, спасите меня!» — основной тон ее писем этих лет. Нередко она корит Антона Павловича с прямотой и смелостью, не совсем обычными для молодой девушки, тем более по отношению к известному писателю. Чехов опять отшучивается: «Милая Лика, Вы выудили из словаря иностранных слов слово «эгоизм» и угощаете меня им в каждом письме. Назовите этим словом Вашу собачку!»

А между тем, еще в Мелихово бывал у Чехова некий беллетрист Игнатий Николаевич Потапенко. Он довольно приятно пел, был привлекателен и общителен. Мог сочинять в день по печатному листу «без помарок», чем вызывал удивление Чехова, писавшего трудно и тщательно.

Очередные святки в Мелихово оказались для Лики роковыми — Потапенко ясно знал, чего хотел. Не дразнил, не острил и на месте не топтался. Очень возможно, что сам влюбился: он был влюбчив, а Лика привлекательна. В начале 1894 года Потапенко уезжает в Париж. Лика и подруга ее Варя Эберле той же весной решили ехать в Париж «учиться пению».

А Чехов из-за нездоровья уезжает в Ялту, где ведет жизнь тихую и довольно скучную. Отъезд Лики ему явно не нравится. В Ялту же приходят от нее письма: «Хочется поскорее добраться до места и хочется также и Берлин посмотреть, ведь я скоро умру и ничего не увижу». Он отвечает ей: «Милая Лика, спасибо Вам за письмо. Хотя Вы и пугаете в письме, что скоро умрете, хотя и дразните, что отвергнуты мной, но все-таки спасибо. Я отлично знаю, что Вы не умрете и что никто Вас не отвергал». Общий тон — ласковый, хотя и с оттенком грусти, ведь его в это время мучают перебои с сердцем и надо писать, писать…

Но вот Чехов возвращается в Мелихово, потом едет по Волге в путешествие. Волжский водный поход оставил массу впечатлений. Затем следуют Таганрог, Феодосия, Новый Афон, опять Ялта, заграница. Здоровье его неважно. Лике пишет нервно-горестное письмо, его последние строки: «Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, я и здоровье прозевал так же, как и Вас». Слова эти толковали иногда как раскаяние, сожаление, признание своей ошибки. Но это была лишь ностальгия по прошедшему, поправить что-либо в настоящем Чехов не стремился. Тон же писем Лики печальный и подавленный — она одинока, ей тяжело. Сообщает швейцарский свой адрес. Если бы Антон Павлович приехал, была бы счастлива, «…но предупреждаю, ничему не удивляться».

Игнатий Потапенко после короткой с ней связи бросил ее в ожидании ребенка. «От прежней Лики не осталось и следа, и, как я думаю, все-таки не могу не сказать, что виной всему Вы». Иначе говоря: если бы Вы были решительней, если бы уехали мы тогда вместе на Кавказ и соединили наши жизни, то не было бы этого случайного романа, короткой тяжкой истории наполовину назло Вам. И в другом письме: «Я хочу видеть только Вас — потому, что Вы снисходительны и равнодушны к людям, а потому не осудите, как другие». Тогда Чехов мог бы приехать к ней в Швейцарию, но не захотел.

Странным сейчас кажется нежелание Чехова ответить на любовь столь привлекательной девушки. Странно, что столь долгие дружеские отношения не переросли в настоящую, большую любовь. Возможно, оттого, что Чехов всегда оставался прежде всего писателем, это было на первом месте. Возможно также, что на их отношения повлияло и несходство характеров. Чехову был чужд дилетантизм Лики, обращавшейся ко многим профессиям — учительницы, певицы, переводчицы, но не нашедшей себя ни в одной из них. Может, не нравилась ему и постоянная душевная неудовлетворенность, жалобы Лики: «Сыро, холодно, чуждо! Без Вас я совсем чувствую себя забытой и отвергнутой! Кажется, отдала бы полжизни за то, чтобы очутиться в Мелихово, посидеть на Вашем диване, поговорить с Вами десять минут, поужинать…»

Привязанность Лики оказалась для нее трагичной, но не напрасной. И Чехова только что пережитые события затронули душевно, иначе бы не отразились столь явно в знаменитой его «Чайке», где в центре история Нины Заречной — Лики, молодой девушки, которая с детства живет на берегу озера и которая, как чайка, счастлива и свободна. Она мечтает стать актрисой, хочет блеска, шумной славы. «Но случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку». Брошенная Тригориным, потеряв ребенка, странствующей актрисой является Нина к своей ранней любви, незадачливому писателю Треплеву. Личная судьба ее не сложилась, мечты не оправдались, но появилась мудрость, осознание смысла жизни. «Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни», — говорит Нина, обращаясь к Треплеву. Лика должна была бы гордиться этими словами.

Довольно долго еще Лика Мизинова стремилась к сцене. Но ей не удалось стать ни оперной певицей в частной опере Мамонтова, ни драматической актрисой, хотя одно время она входила в труппу Художественного театра. Театр она бросила, вышла замуж за режиссера Санина и уехала вместе с ним за границу. С тех пор жизнь ее не имела к жизни Чехова никакого отношения.

Чеховская Чайка умерла в 1937 году в Париже, после продолжительной болезни, пережив Чехова на тридцать четыре года.

Мария ВОРОБЬЕВА         Журнал "60 лет - не возраст"

Комментарии к статье

• Лиза katy27eugen24@yandex.ru
  

  Да просто что тогда, что сейчас слишком многие мужчины очень эгоистичны. Вспомним Блока, по сути направившего свою жену в пустоту и разврат, а сам гулял с проститутками. А Чехов... Глупое и неумное поведение. И все.

• Доната duchkavichus@mail.ru
  

  
  Старые врачи, преподаватели Факультетской терапии 1 ММИ им Сеченова рассказывали, что Чехов страдал нимфоманией, т. е. был мужчиной, не способным иметь длительнные сексуальные отношения с женщиной Он знал, что с Ликой не может быть брака, поэтому и не обнадеживал ее, держа постоянно дистанцию.

  Только в конце последних 2-х лет жизни он понял ошибку - это видно между строк в письмах к Книппер. Лика никогда бы не оставила одного в Ялте. Она бы навсегда бы и до конца была с Чеховым, т. к. она по-настоящему его любила. Фактически Чехов предал ее, предал свою единственную любовь .

  Антон Павлович был необыкновенно хорош не внешностью, хотя и внешность его была притягательна - главное - это необыкновенное притяжение и обаяние, которым он обладал, когда говорил с людьми. А что говорить о женщинах...

  Он был настоящим завоевателем женских сердец, но никогда их не выдавал - и тех кто был замужем. и вдовушек, и незамужних. Свои связи он унес в могилу. Он мог скрывать свои привязанности, таковы нимфоманы.

  Все окончилось с его обострением туберкулеза, когда уже ему было не до женщин, тогда он и женился. Но судьба наказала его за предательство - молодая жена блистала в "Художественном" и писала ему только письма - это не была любовь. Когда в последнее лето она приехала в Ялту, увидев умирающего мужа, она не нашла ничего лучше. чем отвезти его в Баден на воды. где он и умер в чужой кровати в чужой стране. Когда она вызвала врача в номер, врач увидел умирающего, и он не знал что говорить: "Дайте пациенту бокал шампанского". Чехов понял это - конец. И, выпив бокал. сказал:"Фенита ля комедия" и умер

• Ольга onernerpa@rambler.ru
  

  Пребывай в иллюзиях. Неосуществленная любовь дает много и очень много. Когда есть кто-то кто любит (а может, и нет..), кого любишь ты (или не совсем так, но сильно), это придает особый смысл.

• nata7
  arbalet07@rambler.ru
  Лика была по жизни отверженной, потому и цеплялась за "тепло" Антона Павловича как за соломинку. Тепло Антона Павловича было призрачным как тепло любого человека и мужчины — в частности. Никто не собирался Лику ни спасать, ни ей помогать. Потапенко попользовался ею и бросил. Девушки одинокие не должны рассчитывать на мужчину. Как, впрочем, и наоборот. Отдай все свои страдания Богу. Он исцелит тебя. Откуда-то вдруг появятся и мужчины. Пока ты больна, ты нужна только коршунам и шакалам. Мужчина ищет, как бы самому отогреться. Больные ему не нужны. Не пребывай в иллюзиях.

Страницы: 1

Добавить комментарий

23 Апреля 2024

Ваше имя*

E-mail

Код подтверждения

Текст комментария*