Rambler's Top100



Я родился в шестидесятом...

Я родился в шестидесятом...

Полукопчёные колбасы «Краковская» и «Одесская», «Охотничьи колбаски», «Московская» и «Сервелат», печень, паштеты в природе существовали, но купить их было нельзя. В продажу они не поступали, их можно было достать по блату. Зато «выбрасывали» буженину, грудинку и корейку, дорогущие, но очень вкусные.

А какими вкусными были молочные сосиски? Стоили они, кажется, 2.20 за килограмм. Они были в целлофановой оболочке, продавались длинными цепочками. После варки, сосиски надо было подержать под холодной водой и, надавливая на конец сосиски, выдавить ее из целлофана, как пасту из тюбика. При выдавливании сосиска приятно поскрипывала - вжик, вжик. Иногда, когда сосиску не сразу подставляли под воду, шкурка сосиски намертво прилипала к целлофану, и нужно было выгрызать ее оттуда.

Ну а пельмени? По размеру с добротный вареник, без малейшей примеси сои, они имели удивительный вкус и аромат. Современные пельмени не идут с ними ни в какое сравнение. То ли холодильные установки тогда работали хуже, то ли доставка продуктов домой была гораздо дольше по времени, но зачастую в коробке с пельменями после вскрытия обнаруживался один большой комок.

Другое дело – мясные и рыбные продукты. Родители вечно что-то доставали, где-то что-то «выбрасывали» в продажу. Здесь были проблемы, так как дефицитных продуктов в продаже не было, но нас (детвору) это не интересовало. Удивительным было то, что при дефиците продуктов в магазинах, во все праздники, а праздновать тогда любили и умели, столы у всех были очень хорошо накрыты.

В кондитерских отделах продавались конфеты «А ну-ка отними», «Весёлые человечки», «Белочка», «Кара-кум», «Ананас», «Мишки на севере» и много-много других сортов, многие из которых выпускаются в России и сейчас.

Самыми дешёвыми конфетами были подушечки – по 80 копеек за килограмм. Когда-то, ещё в 1943 году, в газетном кулёчке, такие подушечки привез из госпиталя в эвакуацию в среднюю Азию моему отцу мой дед, которого комиссовали после тяжелого ранения. Это были маленькие карамельки с яблочным повидлом внутри, сделанные в виде маленьких подушечек и обвалянных в сахаре. В годы перестройки и последующим за ней развалом Советского Союза, во время отсутствия в магазинах, как сахара, так и алкогольных напитков, из таких подушечек гнали самогон.

В металлических коробочках продавались разноцветные конфеты «Монпансье» в форме различных фруктов и ягод.

Ещё были вкусные молочные ириски «Кис-Кис» и «Золотой ключик», причём если ириска крошилась, то это была хорошая конфета, а если тянулась, то ни то, ни сё. Но самые редкие конфеты можно было купить в день выборов. Выборы были весной. Мы с Олей не знали, что или кого, куда и зачем выбирают, но настроение царило праздничное, так как с утра на улицах играла музыка.

Родители куда-то уходили, а через некоторое время возвращались домой с хорошими продуктами, среди которых были и конфеты в очень красивых обёртках, такие как «Песни Кольцова». С раннего утра на избирательных участках работали буфеты, где продавали дефицитные продукты. Кто приходил на выборы попозже, рисковал остаться без дефицита. Таким образом, добивались раннего окончания голосования, чтобы можно было пораньше отрапортовать руководству. Но многие ходили пораньше не только из-за продуктов, а просто хотели отделаться от всего этого побыстрее, чтобы день был свободным.

У многих из нас были целые коллекции различных фантиков – так мы называли конфетные обёртки. Фантики складывались особыми способами в квадратики, ромбики и треугольники и ударом ладошки сверху по лежащему фантику его можно было перевернуть (выбить), что мы и делали, выигрывая их друг у друга.

Фантики у «Гулливеров» были с разными рисунками. На одном Гулливер тянул флот противника, на другом, через его широко расставленные ноги проходила армия, на третьем было крупно нарисовано лицо Гулливера, рассматривающего лилипутов, на четвёртом он сражался с осами.

***********
Очень хорошо помню школьные столовые. Во время больших перемен столовые брались штурмом, так как хотелось не только успеть поесть, но и поиграть, а в старших классах и перекурить. Когда я учился в начальных классах, порция «второго» стоила 15 копеек, и состояла из размазанного по тарелке гарнира, чаще всего картофельного пюре с рыжей подливой, котлеты и здоровенного ломтя солёного бочкового огурца жёлто-зелёного цвета с пустой треугольной серединкой. За 10 копеек можно было купить свежайшее и очень вкусное пирожное «Школьное», или «Домино», или круглый коржик с дыркой посредине, весь усыпанный арахисом, за 9 копеек коржик «Солнышко» и по пятачку жареные пирожки с повидлом или ливером.

Одним из лакомств, которое исчезло из продажи, была жареная картошка, расфасованная в целлофановые пакетики. Картошка была нарезана тоненькой соломкой и обжарена до хруста на подсолнечном масле. Стоил такой пакетик десять копеек. После еды все руки были в масле. Эта картошка была прародительницей современных чипсов, только в отличие от чипсов сделана из настоящих продуктов.

Другим лакомством был небольшой брикет прессованного кофе с молоком и сахаром, размером чуть больше спичечного коробка и стоивший пятнадцать копеек. До варки этот брикет никогда не доходил, он был настолько вкусным в твердом виде, что мы с удовольствием грызли его и так. Так же мы любили брикеты с киселем и сливочным кремом. Любили и два аптечных товара – гематоген и витамин «С» в крупных таблетках-шайбах белого цвета.

Самым дешёвым мороженным было «Фруктовое» – по 7 копеек. Другое мороженное стоило по 9,10, 11, 13,15,19, 20, «Эскимо» по 22 и «Каштан» по 28 копеек. Первый раз в Луганске мороженное « Каштан» я увидел году в 72-м и был поражен его необычным вкусом. Мороженное было разной формы – и в брикетах с вафлями по обе стороны, и в вафельных стаканчиках с приляпанной сверху бумажкой, и в картонных стаканчиках.

Если мороженное продавалось не в магазине, а в киоске, то весь киоск, а вернее там, где не видел продавец, был обклеен бумажками от стаканчиков с мороженным. Делалось это просто – снимаешь бумажку с мороженного – ЛЯП! И всё, готово. К картонным стаканчикам впридачу давали и деревянную палочку. Редко можно было доесть мороженное, чтобы у такого стаканчика не выпало бы дно.

Мороженное в вафельных стаканчиках считалось тем лучше, чем сильнее был зажарен стаканчик. Если он был тёмного цвета, то он хрустел, и все пытались взять именно такие стаканчики.

Точно так же в школьных столовых, детсадах и пионерлагерях, при раздаче компотов из сухофруктов, все хотели взять себе стакан, в котором плавали не какие-то сухофрукты вообще, а именно груша, желательно две и побольше размером.

Ну, а если давали какао или кофе с молоком, то обязательно надо было вытащить из стакана противную пенку.

Александр ТУЛЬЧИНСКИЙ

Все права защищены, использование текстов и перепечатка - ТОЛЬКО С ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА

Комментарии к статье
Добавить комментарий


Читайте также:





























 

 

 













 
        




            П О М И Н К И    год 1896




Ностальгия











Как Мы жили в СССР:

Почему многие люди вспоминают

времена СССР, как счастливые?



 




*******************************













Партнеры

Из почты

Навигатор

Информация

За рубежом

"Когда мужчине сорок лет..."
 
Когда мужчине сорок лет, 
ему пора держать ответ: 
душа не одряхлела?- 
перед своими сорока, 
и каждой каплей молока, 
и каждой крошкой хлеба. 
 
Когда мужчине сорок лет, 
то снисхожденья ему нет 
перед собой и перед богом. 
Все слезы те, что причинил, 
все сопли лживые чернил 
ему выходят боком. 
 
Когда мужчине сорок лет, 
то наложить пора запрет 
на жажду удовольствий: 
ведь если плоть не побороть, 
урчит, облизываясь, плоть - 
съесть душу удалось ей. 
 
И плоти, в общем-то, кранты, 
когда вконец замуслен ты, 
как лже-Христос, губами. 
Один роман, другой роман, 
а в результате лишь туман 
и голых баб - как в бане. 
 
До сорока яснее цель. 
До сорока вся жизнь как хмель, 
а в сорок лет - похмелье. 
Отяжелела голова. 
Не сочетаются слова. 
Как в яме - новоселье. 
 
До сорока, до сорока 
схватить удачу за рога 
на ярмарку мы скачем, 
а в сорок с ярмарки пешком 
с пустым мешком бредем тишком. 
Обворовали - плачем. 
 
Когда мужчине сорок лет, 
он должен дать себе совет: 
от ярмарки подальше. 
Там не обманешь - не продашь. 
Обманешь - сам уже торгаш. 
Таков закон продажи. 
 
Еще противней ржать, дрожа, 
конем в руках у торгаша, 
сквалыги, живоглота. 
Два равнозначные стыда: 
когда торгуешь и когда 
тобой торгует кто-то. 
 
Когда мужчине сорок лет, 
жизнь его красит в серый цвет, 
но если не каурым - 
будь серым в яблоках конем 
и не продай базарным днем 
ни яблока со шкуры. 
 
Когда мужчине сорок лет, 
то не сошелся клином свет 
на ярмарочном гаме. 
Все впереди - ты погоди. 
Ты лишь в комедь не угоди, 
но не теряйся в драме! 
 
Когда мужчине сорок лет, 
или распад, или расцвет - 
мужчина сам решает. 
Себя от смерти не спасти, 
но, кроме смерти, расцвести 
ничто не помешает.
 
Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.
Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.