Знаю, что содержание данной статьи многим пойдет против шерсти. А что делать? Врать? Ну, вралей и без меня достаточно. А кто расскажет Правду? Нас осталось совсем мало, но я еще живой! Итак, слушайте.

19 августа мне было 54, я был капитаном рефрижераторного судна, но в отпуске, а сейчас я строил пристройку к квартире в г. Пионерском и ничего не знал. И только вертолеты летали парами, вдоль балтийского побережья и совсем низко над головой, на бреющем. Аж волосы на голове шевелились. В воздухе пахло грозой и тревогой, и я понял, что в стране происходит что-то нехорошее.

После обеда сел я в свой старенький "Мерседес", недавно купленный в Антверпене за 500 долларов, и поехал по делам.

К тому времени я уже знал, что в стране переворот, и ни на что не надеялся. Поляки, конечно, открыли границу со своей стороны, для политических беженцев из России, и объявили об этом по радио, но с нашей стороны она была на замке.

Вечером возвращаюсь, а жена и говорит: - "Только что показывали Ельцина, он с танка обращался к народу". Что за чушь!? - думаю. - Ельцин, ведь, уже мертв, или сидит в тюрьме. Но и жена, похоже, не врет.

Прибегает соседка Валя З., ярая коммунистка. Кричит: - "Коля, какое счастье! Ведь нашлись настоящие мужики!". Я говорю: - "Но ведь будет 37-й год!".

"Коля, тебе ничего не будет, если ты, конечно, будешь молчать!". "Да. – думаю – я уже наговорил достаточно для расстрела".

Потом соседка и говорит: - "А этот дурак, мэр Светлогорска, он попер против такой силы! Поддержал по радио мэра Калининграда!..". Стоп, думаю, значит есть еще люди! Значит, не я один! Затеплилась надежда.

Утром, 20 августа, в 06.00 был я на телефонном разговоре. Смотрю, все городские ветераны, чисто выбритые, физиономии лоснятся от одеколона, парадные пиджаки рвутся от тяжести наград на груди, ходят по улицам, поддатые, обнимаются, целуются. Я приуныл.

В 08.00 поехал я в Светлогорск. Секретарша говорит: - "Мэр поехал в Калининград за инструкциями". Навстречу бежит родственница, работница горкома, ярая коммунистка: - "Коля, нашлись же люди! Смотри, что делается - армия развалена, в стране бардак, образование... здравоохранение... А сейчас!..". У меня аж зубы заныли. Я отказался заходить в ее кабинет и поехал в Калининград.

Еду в Калининград, а в голове вертится одна мысль: - "Жил как собака, но умру, как человек! Где же там раздают автоматы?". Вспомнилось услышанное 5 лет назад, в Москве: - «Товарищ верь! Пройдет она, так называемая, гласность! И вот тогда Госбезопасность припомнит наши имена!».

Приезжаю. На площади Победы уже идет митинг. Под Лениным, на трибуне - активисты. От имени Демократической партии всем руководит Полищук, актер тетра кукол.

Разные были выступления. Отставной полковник МВД на трибуне, публично разорвал свой партбилет, стал говорить что-то против ГКЧП и упал замертво. Сердце остановилось. Первая жертва!

Майор - вертолетчик, из окрестностей Калининграда, сказал так: - "Моя эскадрилья никогда не пойдет против народа, а две других эскадрильи пока не наши, но мы их сагитируем на нашу сторону". Я вырос, появилась надежда!

Маточкин (Кто он был в то время? Не помню, но потом он стал губернатором области!), он выступал так себе, ни рыба, ни мясо. Запомнилось только одно: - «Спокойно! Спокойно! Выполнять распоряжения властей!». Все ясно, - подумал я – только неясно, каких властей?

Где-то после обеда Полищук дал нам обращения Ельцина и Руцкого к армии и народу, еще какие-то материалы и попросил сделать побольше копий, где кто сможет. При этом предупредил:- «Осторожно! Наших уже били!». Успокоил, называется.

Продолжение митинга он же назначил на 17.00. Так сказать, вторая серия.

Я поехал, естественно, в рыбный порт. Подошел к окошку, за которым стояла копировальная машина, протянул тексты. Знакомая блондинка в окошке, увидела меня, замахала руками, побледнела и от страха чуть не потеряла сознание. Я понял, что тут ловить нечего.

Зашел я в службу эксплуатации флота, там раньше сидели молодые и продвинутые ребята. Сейчас сидят все те же, но с каменными лицами; я пригласил всех в 17.00 на митинг, в ответ - ни слова. "Правильно - подумал я - Откуда они знают, кто меня послал?".

Навстречу бежит родственница, тоже ярая коммунистка: - "Коля, ну кто же так делает? Ведь, известно с детства - мосты, вокзалы, почта, телеграф, телефон, газеты...Да мне бы!... Да я бы!... А эти? Тьфу!"

Пошел я к грузчикам, грузят рыбу, пригласил на митинг. Мне в ответ: - "Да пошел ты вместе с Горбачевым! Что он мне дал? Колбаса была по 2, 20, а сейчас?"

Стал я объяснять: дело в том, что Горбачев - законно избранный нами президент, а его ночью, как воры... Кто работает ночью? Бесполезно…

Иду обратно. Навстречу опять моя родственница: - "А я шла следом за вами.

Думала - если начнут бить, то я вступлюсь".

Вечером телевизор, Ельцин на танке, пуленепробиваемые жилеты, от армии выступает сержант...

Дождался! Теперь России открыт широкий путь!

Больше я в Калининград не ездил, но "Эхо Москвы" слушал без паузы по небольшому транзистору.

А в телевизоре!.. И Ельцин на танке, и баррикады, и Ростропович дремлет в Белом доме, на диване, а в его руках АКМ с двумя рожками, трогательно стянутыми синенькой изолентой. Чтобы не терять время в бою при смене рожка – догадался я; и тревожная ночь ожидания штурма… но к утру уже стало ясно, что штурма не будет, что Белый дом устоял, и слезы счастья по щекам...

А жене я тогда же сказал: - "Успокойся, они проиграли! Мы выстояли! Нас спасли баррикады вокруг Белого дома!". Конечно, я понимал, что спас нас тогда не АКМ с изолентой, спасли нас тогда не те хлипкие баррикады. Спасла нас тогда моральная сила за спиной каждого из нас. ГКЧП нас тащило назад, в совок, а мы рвались вперед. «Нынче по небу Солнце нормально идет, потому, что мы рвемся на Запад!».

Это было светлое время надежд! Три дня! Трое суток! 72 часа! Трое павших! Один - за каждую полосу Государственного флага! Герои навечно! Герои завидной судьбы! И километровой длины триколор вдоль московских улиц! Бог троицу любит!

И все!... Кто же тогда мог сказать, что через четверть века все так получится? Что тот же самый народ?... Недавно провели соцопрос. И только половина россиян смогла хоть что-то сказать о путче и о революции 1991-го года. А вторая половина – ни мычания! Ни звука!

Сейчас мне почти 80. Но, невзирая ни на что, я надеюсь! Надежда умирает предпоследней!

Всего вам доброго, уважаемый читатель!