Я родился в шестидесятом...

В пионерских лагерях, на линейки и смотры, мы носили парадные рубашки с алюминиевыми пуговицами золотистого цвета, погончиками, нагрудными карманами и эмблемой на левом рукаве в виде костра. У некоторых ребят были и ремни с такими же эмблемами на бляхах, но далеко не у всех. На голову, во время смотров пионерских отрядов, нахлобучивалась красная или голубая пилотка со свисающей спереди кисточкой. Октябрятских значков было два типа.

Первый – пластмассовый значок в виде звёздочки с фотографией маленького Ленина в центре, а второй– обыкновенная алюминиевая звёздочка. Все дети были пионерами, и у каждого был один или два пионерских значка. Значков было великое множество. Особенно много их было в пионерских лагерях, где во всём присутствовала соревновательная система – между отрядами и звеньями. За занятые места присуждалось определённое количество значков, которые прикреплялись к знамени отряда и подсчитывались в конце потока.

Позже, когда я вступил в комсомол, было модно носить не просто комсомольские значки, а значки старого образца. Это были значки из бронзы с красной эмалью, где поверх пятиконечной звезды были буквы ВЛКСМ. Эти значки и тогда встречались достаточно редко.

Я и моя сестра Оля ездили в пионерлагерь «Орлёнок», в село Жёлтое. Поездка для нас была целым событием. Как и обычно, сначала туда не хотелось ехать, а потом оттуда не хотелось уезжать. Мы готовились к поездке в лагерь, тщательно отбирая туда свои нехитрые детские пожитки. Обязательно покупался одеколон – лучшее средство от комаров. Причем самым лучшим считался «Гвоздика», затем «Тройной», «Русский лес», а уж потом все остальные.

Специально для лагеря мы покупали новые пластмассовые мыльницы с мылом, зубные щётки и пеналы для щеток. Я запомнил «Детское» мыло, «Земляничное» и «Глицериновое». В продаже было несколько разновидностей зубных паст. Пенящихся паст тогда не было вообще. Была какая то жижа из перетёртого мела, с какими то добавками. Запомнились «Особая», «Апельсиновая», «Кедровая» и «Детская», которая продавалась почему-то в аптеках. Самой ужасной была «Мятная» зубная паста, которая представляла собой прозрачную студенистую массу бледно – зелёного цвета с сильным вкусом мяты. Достаточно популярными были и зубные порошки. Уже гораздо позже, году в 1974, когда в моду в очередной раз вошли белые парусиновые туфли, я каждый вечер, перед тем как идти гулять, надраивал эти туфли одёжной щёткой зубным порошком.

Лагерь находился в пяти минутах ходьбы от Северского Донца. Каждый день нас водили купаться. У лагеря был свой, огороженный и оборудованный грибками пляж с большой ярко раскрашенной красками бетонной черепахой, лежащей в самом центре пляжа. Эта черепаха до сих пор валяется на остатках грязно-серого песка на месте бывшего лагерного пляжа. Мы визжали от восторга, копошась в огороженном металлической сеткой лягушатнике, и кидая друг в друга проплывающей мимо «вьетнамкой» (вид резиновых тапочек). Пару раз на двухпалубном!!! теплоходе мы плавали вверх-вниз по Донцу на прогулку. Рядом располагался пионерлагерь «Дружба» и когда они на другом!!! теплоходе проплывали нам навстречу горнисты и барабанщики играли приветствие.

Вы можете представить себе сейчас хоть бы один теплоход на Северском Донце? Игрушек в лагере почти не было, там много времени уделялось различным конкурсам, смотрам самодеятельности и прочим, спортивным и военно-патриотическим играм, где сразу было задействовано много детей. Разве что малышне выдавали разноцветные марлевые сачки, и они носились по полянам как отряд Дуремаров. Всегда были краски и бумага, мячи и бадминтон.

Кормили в пионерлагерях очень неплохо, но всё равно хотелось сладкого. А когда на родительский день (не только для встречи с детьми, но и для того, чтобы выпить с друзьями на берегу рюмочку-другую и покупаться) приезжали родители, то они часто оставляли нам из сладостей сгущённое молоко. Гвоздём в банке пробивалась маленькая дырка, через которую можно было долго сосать сгущёнку. Некоторые делали в банке две дырки, чтобы ещё и воздух поступал в банку, но это было в корне неверно, так как сгущёнка заканчивалась не вдвое быстрее, а сразу, внезапно и до следующего родительского дня.

***********
Самым счастливым временем было время летних каникул. Утром, около половины девятого, вся ребятня уже была на улице. Мы бегали по асфальту, сплошь утыканному дырочками из-под модных тогда женских туфель на каблуках-шпильках, и поливали друг друга водой из брызгалок. Брызгалки делали из мягких пластмассовых бутылочек из-под импортного шампуня. Наш, «советский» шампунь был в стеклянных пузырьках, о пластиковых бутылках никто тогда и не знал. У одного или двух счастливцев были водяные пистолеты. После того, как солнце поднималось повыше, мы доставали увеличительные стекла и начинали что-то выжигать.

Просто на палке выжигать было малоинтересно. Интересно было выжигать на лавке или подъездном подоконнике, потому что сначала вспучивалась краска, и лишь затем горела древесина. Или мы по садистски жгли увеличительным стеклом какую нибудь сидящую на абрикосовом дереве несчастную гусеницу. Мы поджигали пластмассу, которая при горении начинала капать на землю огненными капельками, находили каких-нибудь насекомых, чаще всего клопов-солдатиков и расправлялись с ними.

Все ждали 10-ти утра, когда должен был начаться фильм «Четыре танкиста и собака». Каждые несколько минут мы спрашивали у прохожих время, чтобы не прозевать начало. Мы просились у бабушек посмотреть фильм к кому-нибудь одному, рассаживались на полу и смотрели. Показывали сразу по две серии, после фильма мы его долго обсуждали и переживали фильм еще раз. Только теперь я понимаю, что это и было настоящее счастье, а тогда было просто хорошо.

Из мультфильмов мы больше всего любили «Маугли», «Бременские музыканты», «Необыкновенный матч» и «Шайбу-шайбу». Позже к ним добавился «Ну, погоди!». А когда вышла пластинка по мультфильму «Бременские музыканты», то мы могли слушать её десятки раз подряд.

**************
Личных автомобилей в конце шестидесятых было очень мало. По улицам ездили отечественные легковушки «Москвичи», «Запорожцы», «Жигули» и «Волги». Иномарок не было. Никому не приходило в голову дать объявление о продаже автомобиля. Среди «дальнобойных» грузовиков, наоборот, преобладали иностранная «Татра» и грузинская «Колхида», «Камазов» ещё не было.

Все ездили на общественном транспорте, который днём был полупустым, а в часы пик брался штурмом. Билет в трамвай стоил 3 копейки, в троллейбус - 4, а в автобус – 5. В некоторых трамваях и троллейбусах были контролёры которые продавали билеты (а позже талоны) и проверяли их, а в некоторых были билетные кассы. Эти кассы представляли собой металлическую коробку с прозрачной крышкой и горизонтальной резиновой дорожкой внутри, на которую падали монетки. Касса работала просто – пассажир бросал монетки в прорезь кассового аппарата, поворотом ручки выдвигал себе билет и отрывал его. С поворотом ручки одновременно перемещалась и резиновая дорожка под крышкой и монеты со звоном падали в коробку.

Прозрачная крышка давала возможность другим пассажирам видеть, что человек действительно заплатил за проезд. Можно было оторвать и десять билетов и, разорвав их по перфорациям в местах для отрыва, раздать товарищам. И хотя оторвать себе билет можно было и, не бросая монеток, люди исправно платили, было стыдно не заплатить и даже не возникало такой мысли. Я не могу представить себе такую кассу в современном транспорте, владелец разорился бы в самое ближайшее время.

Александр ТУЛЬЧИНСКИЙ

Все права защищены, использование текстов и перепечатка - ТОЛЬКО С ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА

Комментарии к статье

Добавить комментарий

19 Апреля 2024

Ваше имя*

E-mail

Код подтверждения

Текст комментария*