Загадочная русская душа (продолжение).

В 50-х работал я на рыболовных судах, базирующихся в г. Пионерском, Калининградской области. Рейс длился три месяца, а за это время чего только не наслушаешься. Надо сказать, что советский человек в Гулаге, или, там, на рыболовных судах, сочинял много и талантливо. Ученый Лев Гумилев написал даже огромный научный труд, под нарами. Так и стали говорить: - «Наука, созданная под нарами». А поэт – сиделец Юз Алешковский там же написал свое знаменитое стихотворение под названием «Товарищ Сталин, вы – большой ученый…». Ну, писали те, кто выжил, конечно. А рыбаки, они что, хуже?

Помню, тогда были популярными стихи: - «Отринув запахи болот и позабыв картошки вкусы толпою ринулись на флот отчаянные белорусы». Когда меня привлекут за разжигание, то я, в оправдание, только скажу: - «Ребята, я, хохол, но, женился на 120 % белоруске. Если бы я был националист, разве я сделал бы это?».

Понимаете, сочиняли только про белорусов. Хохлам такие стихи были до лампочки, они и внимания на это не обращали, но, если ты белоруса назвал белорусом, то рискуешь получить в морду. Хотя, что тут обидного? Помню, полез я по какой-то надобности на чердак немецкого дома, в котором тогда жили родители моей жены. Нашел я там целую гору национальных одежд, ну, понимаете, там были эти свитки, самотканые, коричневые, приталенные, и по всем кромкам обшиты красной тесьмой. Сбросил я эти свитки на землю и сказал своей жене: - «Вот, выбирай, какая твоя, бери, и пойдем домой». Сейчас только и помню это: - «Мы их не носили! Мы ими только лук укрывали!..». А чего, тут, обидного?

А тесть мой, кстати, до войны жил в Западной Белоруссии, то есть, в Польше, имел свой хутор и много скотины, но, в 1949-м его раскулачили, все добро забрали, но тесть мой сумел сбежать и остановился только в Пионерском. Бежал бы и дальше, но, Балтийское море помешало. Устроился он конюхом в Пионерский Тралфлот, дали ему комнату и он выписал семью. Из его рассказов помню, что, когда он служил срочную, в их казарме стояла большая печь. Ела она много дров, вот солдаты ее и прозвали «Мыкола». Имеется в виду последний русский царь. А мой польский язык, это, конечно, от него.

Ребята, никакой я не националист, по, ведь, из песни слова не выкинешь. Вернемся однако, в те годы и на тот флот. Здесь надо сказать, что в рыбаки тогда шли только три национальности – русские, украинцы и белорусы. Были, правда, и литовцы, и евреи, но я знал таких только двух, да и то, они больше молчали. А остальные любили поговорить. Ну, например, сходятся нос к носу два дрифтера, обменять кинофильмы. Вот, с одного и кричат – А у вас такие-то (называют по национальности) есть? В ответ, радостное – Есть! Есть! – Аааа, а мы своих утопили… Понимаете, никто никого, конечно, не топил, но, кто резко реагирует на юмор, над тем и смеются. Как же этого не понять?

Итак, на мостике только мы вдвоем – рулевой и я. Вахта длится 4 часа, скучно. Завязывается разговор. Рулевой спрашивает, а я отвечаю. - Ну, как образовались эти нации? - Понимаешь, вот в степи живет хохол, Петро. Он работает в поле, возле своего хутора, а потом и кричит соседу – Эгей, Мыкола! Там татарив нема? – Та, не выдно! – Ну й добре! А як що, то клыч на допомогу!». Нормальный соседский разговор, только, я забыл сказать, что Мыкола находится у своего хутора, что в 5 км от хутора Петра.

Продолжаем разговор: - «А сейчас? - Ну, вот, живут два хохла, соседи. И поросенок одного соседа нашел дырку в заборе, пролез и порыл картошку другого соседа. Так вот, обиженный хохол спать не будет, есть не будет, жену любить не будет, пока не убьет того поросенка лопатой. – А дети? – А все украинские парни пошли в военные училища, или, остались прапорщиками на службе. Видно, хорошие были служаки. –

А белорус? – Представь себе, живут два белоруса, соседи. Один из них покрыл крышу шифером, так вот, другой есть не будет… пока не покроет хату жестью. А потом первый сосед есть престанет…пока не покроет хату белой жестью. А если у одного соседа дочь поступила в Университет, то второй спать не будет…, пока его сын не поступит в военное училище. – А русские? – Так там все, как в той поговорке: - «Ни кола, ни двора!». А в переводе на украинский это означает: хата сгорела, жена сбежала и кол не стоит! А вообще-то, у русского нет ни поросенка, ни забора, ни огорода с картошкой, ни лопаты, чтобы убить того поросенка. И он счастлив».

А в 60-х наши рыбаки стали ходить на юг, чтобы накормить рыбой африканцев. И тут же появились стихи: - «Лас-Пальмас и Санта-Крус посещает белорус, где за тысячу песет и обут он и одет!». Отсюда видно, что в СССР тогда не было ничегошеньки, ни обуви, ни одежды, и, даже, туалетной бумаги не было. Но, кто же усомнится в мудрости наших вождей? Вот, скажите мне, зачем нужна туалетная бумага, если нечего жрать?

Так и коротаем мы время за разговорами. А недавно встретил я того рулевого, и он меня спросил: - А что ты скажешь теперь? - Понимаешь, распался советский лагерь. Прибалты, поляки, чехи, венгры и вся прочая Восточная Европа наперегонки ринулись в НАТо, чтобы успеть, потому, что боялись. И только две страны – Украина и Белоруссия… Тут мои земляки решили, что они – хитрее всех и будут одновременно за две сиськи дергать. А когда что-то поняли, то устроили Майдан и, взамен, потеряли и Крым, и Донбасс, и… еще не вечер.

А белорусы, те оказались умнее, те оставили в Белоруссии все точь в точь, как это было в СССР, но, единственно, там никакой экономики нет и никогда не было, вот, потому все это советское великолепие и делается за российские деньги, (там, говорят, пять млрд. долларов ежегодно), и они прекрасно сосут одну сиську, но, не забывают повторять свои слова о любви к России. Вот, Лукашенко… Я им просто восхищаюсь! – А русские? – А эти отдадут все, что у них есть, и бесплатно, а точнее, только за те же слова о любви к России.

Добавлю только, для разнообразия, свой рассказ об Аргентине. У нас, в Пионерске, поселились разные нации, а рядом со мной жил один белорус, которого соседи звали Николаевич. Имел тот Николаевич и корову, и пасли ее в общем стаде. Надо сказать, в 60-х у нас было огромное стадо, и пастуха нанимали, а пас он своих подопечных на бывшем немецком поле. Все было, как надо. Это сейчас на нашей улице нет ни одной скотины, ни одной головы, и трава летом вырастает в человеческий рост, а тогда...

Так вот, встретились мы как-то с Николаевичем и остановились поговорить. – Что, Коля, все в моря ходишь? – Хожу… - А в Аргентине ты был? – Нет, не был… А почему вы спрашиваете?». Добавлю, что потом был я и в Аргентине, и неоднократно, а тогда мне Николаевич рассказал свою историю.

Жили они, как и мой тесть, в Западной Белоруссии, то есть, в Польше, если говорить о довоенном времени. Жила семья бедно, там было много детей, ну, отец и завербовался в Аргентину. Там они взяли земли, сколько хотели, хорошо трудились и быстро разбогатели. Все шло отлично, но тут мать стала пилить отца, дескать, бросил хату, а ее можно бы и продать, и увеличить свой капитал…

Слушал отец, слушал, а потом плюнул и сказал: - «Поехали!». Взяли они всех детей, стадо оставили на помощника-компаньона и поехали в Белоруссию. «Видел бы ты, Коля, ту хату! Одно порохно!». Продали они и ту хату, и недорого, совсем за копейки, отдохнули и собрались обратно. А было это в самом конце августа 39-го. А 1-го сентября, началась, как вы уже знаете, Вторая мировая война. Гитлер напал на Польшу. Осталась семья у разбитого корыта. После войны переехал Николаевич в Пионерский, и поселился на нашей улице. А остальное все вы уже знаете.

Всего, Вам, доброго. И не повторяйте глупости, учитесь на чужих ошибках.

12.02.19       Николай ТКАЧЕНКО

Комментарии к статье

Добавить комментарий

19 Апреля 2024

Ваше имя*

E-mail

Код подтверждения

Текст комментария*