Евгений Чазов знает о сердце практически все
Юбилей врачебной деятельности Евгения Чазова, не мог пройти мимо ни отечественных, ни зарубежных коллег. Признано, что исследования блистательного ученого с мировым именем, кардиолога от Бora по целому ряду направлений в области сердечно-сосудистых заболеваний, и, в первую очередь, по проблеме тромбоза артериальных сосудов - бесценный вклад в развитие экспериментальной и клинической кардиологии.
Академик РАН и РАМН, почетный член академий, ассоциаций и коллегий США, Швеции, Германии, Венгрии, Сербии, Молдавии, Колумбии и Мексики, Чазов и сегодня держит руку на пульсе тех, для кого встречи с ним - последняя надежда. По просьбе наших читателей мы встретились с Евгением Ивановичем. На двери его рабочего кабинета табличка: генеральный директор Российского кардиологического научно - производственного комплекса.
- Евгений Иванович, Ваш авторитет в мировой кардиологии непререкаем, о вас слагают едва ли не легенды. А с чего все начиналось, в какой момент тогда, более 60 лет назад, юноше Жене Чазову пришла эта мысль: буду лечить людей?
— Ответ очень простой. У меня мать была врачом, она была уникальной женщиной. Я стал коммунистом из-за матери. И врачом — из-за нее. Она говорила: «Некоторые наши коммунистические принципы совпадают с христианскими». Я ей верил. У мамы, Александры Ильиничны, был комсомольский билет под номером два. Ее расстреливали колчаковцы в 16 лет, пуля прошла выше сердца, и маму вытащил из ямы лесник на таежной заимке, который увидел, что она шевелится. Вскоре она ушла на фронт, где и познакомилась с моим отцом, тогда — партизаном-краноармейцем.
Так вот она никогда не получала даже талонов в столовую, хотя была в партии с 1923 года. Трех ее братьев при Сталине расстреляли. Она никогда ничего не просила. Мама — участник Великой Отечественной войны. В годы войны я жил у родственников на Северном Урале, так в 12 лет я стал самостоятельным человеком.
В 1944 году наша семья переехала в Киев. Мать работала ассистентом в Киевском мединституте, а затем после переезда в Москву — завучем школы медсестер при Первом медицинском институте. В Киевском мединституте я и закончил с отличием лечебный факультет, был рекомендован в аспирантуру. Но неукраинская фамилия помешала моим планам...
- Так вы оказались в Москве?
- Да, в 1953 году я уехал в Москву, поступил ординатором на кафедру госпитальной терапии 1-го Медицинского института.
- Кому из ваших педагогов, наставников мы обязаны тем, что ваш талант вернул к жизни тысячи и тысячи людей?
- Мое становление как врача и ученого шло на Пироговке, в старых госпитальных палатах, где когда-то лечился еще Антон Павлович Чехов, где царили принципы старой русской медицинской школы. Здесь я встретил Александра Леонидовича Мясникова, который стал моим учителем и жизненным наставником, во многом определил мою судьбу ученого и врача. И дело не в том, что впоследствии я стал его ближайшим помощником, что он способствовал моему вхождению в круг ученых мира.
Главное, что мне дал Александр Леонидович, — это то, что он поддержал мое стремление к исследованиям, дал возможность воплотить научные идеи в жизнь. Смерть А.Л. Мясникова в какой-то степени изменила мою судьбу. По тем временам ставить во главе академического института «мальчишку» (Евгению Ивановичу шел тогда 36-й год. — Ред.) было не принято. В течение года я исполнял обязанности директора, а затем меня единогласно утвердили в этой должности и рекомендовали в члена-корреспонденты Академии медицинских наук.
— Почему вы выбрали именно сердце?
— Когда я стал заниматься сердцем, мы не знали его глубоко. Тогда слова «кардиолог» и «кардиохирург» означали что-то романтичное, необык¬новенное — спасение человека. А я был романтиком.
— Ваша врачебная практика столь богата, что наверняка есть какие-то особенные, запавшие в память случаи спасения?
— Ну вот хотя бы этот. Когда нам с моим американским другом — врачом Берни Дауном (соучредитель движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». — Ред.) вручали золотую медаль Нобелевской премии мира. Перед этим была пресс- конференция. Это был 1985 год. Период тяжелый, антисоветский. Наш корреспондент по Скандинавии по фамилии Новиков планировал задать нам вопрос примерно такого содержания: «Почему врачи выступают против гонки вооружений? Разве это не дело политиков?» Задать вопрос ему никак не удавалось.
Когда до конца пресс- конференции осталось десять минут, Новиков пошел к нам с микрофоном, расталкивая все остальные камеры. И я вижу, что он бледнеет. Я вижу, как он падает перед нашим столом. У меня — инстинкт. Я прыгаю через стол, покрытый красивой скатертью, И делаю ему массаж сердца. Человек остался жив.
Или другой случай, связанным с лечением маршала Жукова, когда по моей инициативе был применен тромболизис при ишемическом инсульте. Георгий Жуков попал в больницу с нарастающим тромбозом мозговых сосудов в стволовой части мозга, где расположены жизненно важные центры. Состояние его было безысходным, оставались считанные часы. Приговор расширенного консилиума был единогласным — через несколько часов наступит смерть...
Получив молчаливое согласие консилиума во главе с ведущим невропатологом, мы рискнули ввести новый препарат, разрушающий тромб. Это был большой риск, ибо его введение могло вызвать кровотечение из поврежденной артерии. Но нам повезло: буквально на наших глазах восстановились дыхание, глотание, речь... Потом, когда Жуков написал свои известные мемуары, вручая мне их на память, он сказал: «А ведь без вас их могло не быть...»
- Евгений Иванович, во имя науки доктора заражали себя вирусами, глотали бульон с микробами, спали в одежде прокаженных... Вам тоже доводилось рисковать своей жизнью?
- Помню прекрасно тот день, когда я попросил двух своих сотрудников — доктора Николаева и доктора Глазунова — ввести мне опытный тромболитик. Про то, что препарат растворяет тромб, мы уже знали. Надо было проверить одно — токсичность. Умрет человек или нет. Я остался жив, а потом мы ввели этот препарат пациенту с множественным тромбозом. Прямо в сердце. Это было 5 октября 1961 года. В этот день на свет появилась моя вторая дочь, а я не смог поехать в родильный дом...
— Иногда, кажется, что время романтиков в белых халатах, готовых рискнуть своей жизнью, прошло. Частная медицина наступает на позиции государственной, а там «балом правит» порой не сострадание, а золотой телец.
— Я всегда и везде выступал и продолжаю выступать за государственную систему здравоохранения. Она показала свою эффективность не только у нас в стране, но и за рубежом. Когда, например, на Кубе менялась система медицины с частной на государственную, я был направлен туда как консультант. После того как в этой стране ввели советскую комплекса, средняя продолжительность жизни увеличилась до 80 лет.
Между тем на моей великой Родине, как я уже сказал, бесценный опыт прошлого списали с приходом перестройки. Нельзя допустить, чтобы вопрос жизни и смерти зависел от наличия у пациента средств на лечение.
- Евгений Иванович, вы создали кардиологический центр — гордость нашей медицины. Какая идея была положена в его основу?
— Действительно, сейчас это единственный в мире кардиологический комплекс, объединяющий клиницистов, теоретиков и экспериментальный завод. Идея была такая — врач ставит проблему перед теоретиком, теоретик ее изучает, далее идет работа над препаратом, а технология его производства разрабатывается на нашем экспериментальном заводе.
— Чем удивите мир в ближайшее время?
— Медицина не стоит на месте, а развивается стремительными темпами.
Недавно прошла сессия Академии наук, где наши сотрудники выступили с докладами по генной терапии. Это совершенно новое слово в медицине. Сейчас ведется большая работа по регенерирующей терапии. Меня как-то спросили: вы что, собираетесь заменять сердце? На это я ответил: пока не будем, но вот его поврежденные участки в ближайшие 10-15 лет будем исправлять. В следующем году готовимся выпустить совершенно новый препарат, успешно справляющийся с мерцательной аритмией.
Сердце — это основа основ. Даже с поврежденным мозгом можно жить. Когда останавливается сердце, сделать практически ничего нельзя.
24.06.13 Игорь МАКСИМОВ Газета "На Западе Москвы"
Читайте также:
- Она держала в страхе всех
- Расставаясь с иллюзиями
- Вполне достойный третий возраст
- Женщина, которая не только поет: за что еще мы любим Аллу Пугачеву l
- Ровесница на другом конце планеты
Мы и общество...
- Проблема крупным планом
- Панорама
- Мнение
- Успешные люди
- Исторические хроники
- Религия
- Сети все возрасты покорны
- "Третий возраст" шагает по России
- Николай ТКАЧЕНКО. Размышления.
- ЖЖ "Третий возраст"
- Возрастные вести
ИНТЕРЕСНО
Партнеры
Из почты
Навигатор
Информация
За рубежом
Рекомендуем:
- Знакомимся друг с другом, "третьевозрастцы".
- Зарубежная информация
- Кто чаще изменяет: мужчины или женщины — весьма подробная статистика
- Так мы жили совсем недавно...
- Моё советское детство. Часть 1.
- Моё советское детство. Часть 2.
- Моя советская юность. Часть 1.
- Моя советская юность. Часть 2.
- Новодевичье кладбище. Экскурсия.
- 15 лучших сайтов для пожилых людей в 2024году
- Первая древнейшая...
- Под эти песни мы влюблялись...
- Песни молодого "третьего возраста"
- Кинотеатр "Третьего возраста"
- Каждый божий день в мире происходит 120 миллионов половых актов.
- Так мы жили...
- Про это. Телевизор в годы нашей молодости
- Из нашей страны до Америки 15 минут хода на моторной лодке.
- Приглашаем в театр (без угрозы ковида)
- Врачи рассказали, как человек может проверить, доживет ли он до 80 лет
- Их уже нет с нами. Никого...
Комментарии к статье