нежно-полнорифменное
Ник Туманов
ты такая милая, ты такая…

я любил тебя, нежа и потакая,
и боялся словом тебя поранить,
понимая – пора… да, уже пора нить
оборвать на любовном клубке – к удаче,
жить в сторожке заброшенной, что у дачи.
в тишине купался бы я… но гам,
словно бич стегал меня по ногам,
разрывая плоть мою, обнажая…

умирал, изрезанный без ножа я,
не умея напрочь тебя забыть,
признавая – нет, не проказа быть
отражением полночи, тишиной,
я стонал и молил себя: тише ной,
не болей одиночеством, не болей,
ручейком на израненность небо лей,
синеву его нежностью протыкая.

ты такая милая, ты такая…
14.04.2011

ОСЕНЬ
Все в природе строго.
Все в природе страстно.
Трогай иль не трогай -
То и это страшно.

Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.

Страшно быть и грушею,
Августом надушенной,-
Грушею-игрушкою,
Брошенной, надкушенной...

Страсть моя и строгость,
Я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
Рук не протяну.

Но ведь я - рябина,
Огненная сласть!
Капельки-рубины
Тронул - пролилась.

Но ведь я - как ярмарка:
Вся на виду.
Налитое яблоко:
Тронул - упаду!

Лес тихо охает
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надежных рук!

Наломаю сучьев.
Разведу огонь...
И себя измучаю,
И тебя измучаю.
- Тронь!..
...Не тронь!...

Римма Казакова

* * *
Становлюсь я спокойной.
А это ли просто?

...Мне всегда не хватало
баскетбольного роста.

Не хватало косы.
Не хватало красы.
Не хватало
на кофточки и на часы.

Не хватало товарища,
чтоб провожал,
чтоб в подъезде
за варежку
подержал.

Долго замуж не брали -
не хватало загадочности.
Брать не брали,
а врали
о морали,
порядочности.

Мне о радости
радио
звонко болтало,
лопотало...
А мне все равно
не хватало.

Не хватало мне марта,
потеплевшего тало,
доброты и доверия
мне не хватало.

Не хватало,
как влаги земле обожженной,
не хватало мне
истины обнаженной.

О, бездарный разлад
между делом и словом!
Ты, разлад, как разврат:
с кем повелся - тот сломан.
Рубишь грубо, под корень.
Сколько душ ты повыбил!

Становлюсь я спокойной -
я сделала выбор.
Стал рассветом рассвет,
а закат стал закатом...
Наши души ничто
не расщепит, как атом.

1962

Римма Казакова

Александр Тимофеевский

(автор знаменитой песенки про неуклюже бегущих по лужам пешеходах )

О, как мы к женщине глухи,
Ее себе считая ровней,
Мы посвящаем ей стихи,
Мы говорим: – ты помнишь, помнишь?
Мы говорим ей: – ты забыла
Тот пляж, тот сад и то авто.
А женщина не то любила
И помнила совсем не то.

Устала. Повзрослела. Одичала.
Живу, перемежая явь и сон.
– Не дожидаясь алых парусов,
Могу с разбега сигануть с причала…
Но что-то держит.
– Быт или дела? – Без разницы.

Гляжу с немым укором
На туфельку хрустальную, что впору
Была когда-то. А теперь – мала.

Еще я для чего-то навязала
Рубашек из крапивы. И ношу.
– Но выгляжу, как королевский шут,
Которому просторы бальной залы
Давно не в радость.
– Смех или хандра? – Без разницы.

Пусть в сотый раз по кругу
Я колобком несусь, порвав подпругу,
– От бабушки, которая пра-пра…

Смирилась. – Ибо дело непростое:
Изыскивать в рутине чудеса,
Себе же на подкорку записав,
Что я когда-то, на причале стоя,
Могла бы прыгнуть…
Но – увы и ах! – замешкалась.

И отойдя от края,
Я слово «вечность» нынче собираю,
Хотя другие буквы на руках.
(?)

Любимая, спи!

Солёные брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре.
И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
солёное солнце всосало в себя.
Любимая, спи...

Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь.
И пёс наш хромучий,
лохмато-дремучий,
Ложится и лижет солёную цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
«Любимая, спи...»

Любимая, спи...
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всём.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
откуда-то снизу,
из погреба, -
в сон.
О, как мне заставить
всё это представить
тебя, недоверу?
Любимая, спи...

Во сне улыбайся
(все слёзы отставить!),
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать всё то,
что захочется,
всё то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно
и даже подсудно, -
ведь всё,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи...

Что причина бессоницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи...

Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня -
слышишь? -
люби меня -
слышишь? -
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи...

Мы - на шаре земном,
свирепо летящем,
грозящем взорваться, -
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться
- сорваться вдвоём.
Любимая, спи...

Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и всё-таки -
слышишь, любимая? -
спи...

И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
«Любимая, спи...»

Евгений Евтушенко
1964

Смывает дождь и слезы, и следы,
Уходят в память образы и звуки...
Прикосновенья забывают руки,
А крылья - ощущенье высоты.

В калейдоскопе все перемешав,
Жизнь не дает вздохнуть, остановиться...
Но иногда во сне я вижу лица,
И замирает на краю душа...

...И вот такие отблески огня
Вновь на мгновенье полночь освещают...
И снова верю, что меня прощают,
И, может, снова где-то ждут меня...

...Но дождь смывает слезы и следы,
Стирает время, образы и звуки...
Но только помнят и душа, и руки
Прикосновенье света и мечты..
Дарья Яшенко

Залетела в окошко грусть,
И повисла на занавеске,
Не гони ее прочь…..пусть
Чуть потешит твое сердце.

За окном коромыслом луна,
Ей сегодня тоже не спится,
Бледно - мраморная тоска,
Отражением в лужу ложится.

Пальцы тронули грусть-струну,
Застонала гитара надрывно,
Ты, плеснув в свой стакан слезу,
Закусил ее горькой рябиной.

Погрустила вдвоем с тобой,
Хоть была она гостьей непрошеной
От шагов моих под луной.
Вдруг рассыпалась мелким крошевом.

Галина Ахматова

Любовь с первого взгляда

Оба они убеждены,
что их чувство было внезапным.
Такая их уверенность прекрасна,
но неуверенность еще прекрасней.

Считают, что, если не знали друг друга раньше,
ничего никогда и не было между ними.
А что на это скажут улицы, лестницы, коридоры,
где могли они сталкиваться не однажды?

Хотела бы я их спросить,
не помнят ли они —
может быть, во вращающихся дверях
как-то лицом к лицу?
какие-то «извините» в давке?
голос «вы ошиблись» в телефонной трубке?
— но знаю их ответ.
Нет, не помнят.

Очень бы их удивило,
что уже долгое время
играл ими случай.
Еще не совсем готовый
превратиться в их жребий,
сближал их и отдалял,
перебегал им дорогу
и, сдерживая смех,
отскакивал в сторонку.

Были знаки, сигналы,
не важно, что невнятны.
Может, три года назад
или в прошлый вторник
листочек перепорхнул
с плеча на плечо?
Что-нибудь один уронил, а другой поднял.
Ко знает, может быть, мячик
в зарослях детства.

Звонки и дверные ручки,
на которых задолго до встречи
прикосновенье ложилось на прикосновенье.
Два чемодана рядом в камере храненья.
Быть может, как-то ночью сон один и тот же,
по пробуждении сразу же забытый.

Ведь каждое начало —
это лишь продолженье,
а книга жизни
всегда открыта на середине.

Вислава Шимборская
Перевод с польского Натальи Астафьевой

Уж сердце снизилось, и как!
Как легок лёт земного вечера!
Я тоже глиной был в руках
Неутомимого Горшечника.

И каждый оттиск губ и рук,
И каждый тиск ночного хаоса
Выдавливали новый круг,
Пока любовь не показалася.

И набежавший жар обжег
Еще не выгнутые выгибы,
И то, что было вздох и Бог,
То стало каменною книгою.

И кто-то год за годом льет
В уже готовые обличил
Любовных пут тягучий мед
И желчь благого еретичества.

О, костенеющие дни,—
Я их не выплесну, и вот они!
Любви обжиг дает гранит,
И ветер к вечеру немотствует.

Живи, пока не хлынет смерть,
Размоет эту твердь упрямую,
И снова станет перстью персть,
Любовь — неповторимым замыслом.

Январь 1922

Илья Эренбург.

моих стихов смешная суета,
не в силах я одеть их по погоде,
слова любви, увы, сейчас не в моде,
но начинаю с чистого листа
писать о том, что не скажу я вслух,
словами жгусь, и строчками болею,
и, может быть, когда-нибудь сумею
я в них найти лекарство от разлук.

мои слова - мой маленький детсад,
в делах любви - они еще не повод,
не понимал я это, слишком молод
был мой герой одну весну назад.
но до тех пор, пока горит маяк,
к тебе словами буду прикасаться,
и громких фраз не буду опасаться
на том пути, где мой плывет варяг.

любовь моя порой чуть-чуть глупа,
слегка наивна, и робка немножко,
и ей порой так хочется стать кошкой,
чтоб в новой жизни быть с тобой всегда.
мне с ней легко, мы вместе у окна
пьем горький чай несбыточных желаний
из лепестков тех сказочных свиданий,
что помнят еще наши имена.

и жизнь моя, казалось бы, пустяк,
таких, как я - сто тысяч миллионов,
но в прах устав от всех аттракционов,
как Дон Кихот, ищу я свой ветряк.
пишу стихи, и волю всем словам
дать не боюсь, и пусть снесет мне крышу!
скажи "люблю", и я тебя услышу,
а хочешь, прочитаю по губам.

Ав Ель

Ну всё, мой милый. Мне пора идти.
Прощай, мой друг, спасибо за компанию.
Храни меня воспоминанием в груди,
Не дай в обиду ни годам, ни расстояниям.

Прости моей несдержанности пыл,
Прости мне откровенное желание,
Прости себя за то, что не любил,
Храни меня в груди воспоминанием.

Я сделала, пожалуй, что могла
И, может даже, сверх того, что можно,
Любила, как умела, как жила,
И этим, видно, стала невозможной.

Прости за искренность, за веру, за любовь,
За всё, чего тебе не доставало,
Прости за рифмы повседневных слов,
Прости за приближение финала.

Теперь ты много знаешь обо мне,
Но всё же меньше, чем при первой встрече.
Прости своё неведенье себе,
Поверь, в неведеньи живётся много легче.

Я знаю, ты не будешь помнить зла,
Но и добра, наверное, не вспомнишь.
Запомни просто то, что я была
Чтоб самого себя тебе напомнить.


Мария Ченцова

УМЕЙ ПРОЩАТЬ

Умей прощать, молись за обижающих,
Зло побеждай святым лучом добра,
Иди без колебания в стан прощающих,
Пока горит Голгофская заря.

Учись прощать, когда душа обижена
И сердце словно чаша горьких слёз,
И кажется, что доброта вся выжжена,
Ты вспомни, как прощал людей Христос.

Умей прощать. Прощенье – это сила.
А месть – бессилия признак роковой.
И камни не прощения в могилу,
Мой друг и брат, не уноси с собой.

Учись прощать естественно, как дышишь,
Как воду пьёшь и ешь насущный хлеб,
Ведь Бог тогда твои молитвы слышит,
Когда в тебе горит прощенья свет.

Умей прощать. Прощать не только словом,
Но всей душой, всей сущностью своей.
Прощение рождается любовью
В борениях молитвенных ночей.

Учись прощать. В прощенье радость скрыта,
Великодушие лечит, как бальзам;
Кровь на Кресте за всех была пролита;
Умей прощать, чтоб ты прощён был сам!

Б. ПАСТЕРНАК

Быть женщиной - что это значит?...

Быть женщиной - что это значит?
Какою тайною владеть?
Вот женщина. Но ты незрячий.
Тебе ее не разглядеть.

Вот женщина. Но ты незрячий.
Ни в чем не виноват, незряч!
А женщина себя назначит,
как хворому лекарство - врач.

И если женщина приходит,
себе единственно верна,
она приходит - как проходит
чума, блокада и война.

И если женщина приходит
и о себе заводит речь,
она, как провод, ток проводит,
чтоб над тобою свет зажечь.

И если женщина приходит,
чтоб оторвать тебя от дел,
она тебя к тебе приводит.
О, как ты этого хотел!

Но если женщина уходит,
побито голову неся,
то все равно с собой уводит
бесповоротно все и вся.

И ты, тот, истинный, тот, лучший,
ты тоже - там, в том далеке,
зажат, как бесполезный ключик,
в ее печальном кулачке.

Она в улыбку слезы спрячет,
переиначит правду в ложь...
Как счастлив ты, что ты незрячий
и что потери не поймешь.

Р.Казакова

Юрий Владимирович, в очередной раз прослушала стихи Роберта Рождественского. Фрейндлих читает гениально! Можно слушать до бесконечности.

Алиса Фрейндлих читает стихи Роберта Рождественского-Ожидание
Часть 2

МОЛЧАНИЕ

Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу:
Как будто стыдно мне - я говорить не смею.

И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,-
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.

В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина:
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.

Д.С. Мережковский

Фрагмент неизданного сборника стихов Ирины Богушевской

Милый мой

Шекспир Сонет 147


Увы, любовь моя, подобно лиxopaдке,
Стремится лишь тому, что гибельно в припадке,
И кормится лишь тем, что муки наши длит,
В надежде тем унять свой волчий аппетит.

Мой разум, враг любви и нежных воздыханий,
Неважностью своих рассерженный забот,
Ушел и вижу я, что рой моих желаний
Мне не бальзам для ран, а смерть мою несет.

Неисцеленный, сил и разума лишенный
И долгою борьбой до пены доведенный,
Сержусь и говорю как сумасшедший я,
Надолго уклонясь от цели бытия.

Иль я не клялся в том, что ты, как день, ясна,
Когда ты, словно ночь, как темный ад, черна?

Шекспир Сонет 147
Перевод Н. Гербеля


Любовь — недуг. Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Того же яда требует она,
Который отравил ее однажды.

Мой разум-врач любовь мою лечил.
Она отвергла травы и коренья,
И бедный лекарь выбился из сил
И нас покинул, потеряв терпенье.

Отныне мой недуг неизлечим.
Душа ни в чем покоя не находит.
Покинутые разумом моим,
И чувства и слова по воле бродят.

И долго мне, лишенному ума,
Казался раем ад, а светом — тьма!

Шекспир Сонет 147
Перевод С. Маршака