Уменьем умирать облагорожена душа

«Искусство жизни неотделимо от искусства смерти. Одно с неизбежностью является продолжением другого. Иными словами, смерть может быть столь же содержательной и великой, как и жизнь. Отношение человека, наделенного художественным даром, несомненно, откладывает отпечаток на его творчество, определяя внутренний сюжет и психологизм сочинений».

Эти мысли являются отправными и, по сути, главными в новой книге известного писателя Руслана Киреева «Семь великих смертей» (изд. НЦЭНАС, 2007). В ней автор повествует о том, как покидали мир земной классики русской литературы – Гоголь и Толстой, Достоевский и Тургенев, Чехов, Булгаков, Блок, а также какое место в сознании и творческих исканиях писателей занимала тема смерти.

Пожалуй, ни у кого другого жизнь и смерть так крепко не были связаны, как у автора «Мертвых душ». Ощущение смерти сопутствовало ему с самого детства. Единственный выживший в семье ребенок, он и сам появился на свет явно нежизнеспособным, выходили с трудом. Едва подрос, на его глазах скончался последний братик. И это оставило навсегда тяжелый след в памяти писателя.

В первом же юношеском сочинении «Ганц Кюхельгартен» о своем душевном состоянии он поведал так: «Себя в себе погреб давно я». Позже в «Старосветских помещиках» признается: «Уверенность в близкой своей кончине была сильна и постоянна». В дневнике и письмах Гоголь регулярно возвращался к «любимой мысли – вернее смерти ничего нет». Вряд ли случайно во многих произведениях – от «Шинели» до «Тараса Бульбы» – по воле автора главные персонажи погибали.

Нередко то, о чем Гоголь писал, повторялось в его жизни. Заболев, вел себя точь-в-точь как Акакий Акакиевич: не хотел лечиться, просил врачей оставить его в покое. Когда уже умирал, требовал принести ему лестницу: «Поскорее давай лестницу». Никто не мог понять смысла этих слов, пока не обнаружили в повести «Майская ночь» такую строку: «У Бога есть длинная лестница от неба до самой земли».

Совсем иначе относился к смерти Антон Павлович Чехов. Врач, он понимал всю серьезность своей болезни. Знал, что долго жить ему не суждено. Уезжая на лечение за границу, сказал: «Еду умирать». За то время, что было ему отпущено, мужественно противостоял открытой бездне, жил и помогал выживать другим. Перед смертью выпил бокал шампанского, сказал доктору по-немецки, что умирает, повернулся на левый бок и ушел…

За три года до кончины Антон Павлович пишет сестре письмо-завещание. Распределяя свое имущество между родными, просит не забывать мелиховских крестьян. Заканчивает коротко: «Помогай бедным. Береги мать. Живите мирно».

Другой доктор, Михаил Афанасьевич Булгаков – великий мистификатор, насмешник, мастер розыгрыша, оказался еще и провидцем. Он точно предсказал свой конец и обстоятельства мучительной смерти. Взял с жены клятву, что не отдаст его в больницу, хотел умереть у нее на руках. Пока мог, диктовал «Мастера и Маргариту». Тема небытия, по утверждению Р. Киреева, в творчестве писателя предстает как конфликт врача со смертью, который решается то в пользу одного, то другого. Не случайно в наши дни мастер и маргарита фильм и книга пользуются неизменным интересам.

Особенно отчетливо тема смерти просматривается в «Записках юного врача» и повести «Красная ворона». Сам он не боялся смерти, скорее ненавидел ее (рассказ «Вьюга»). В романе о Мольере говорит о смерти как о «самом неразумном, что есть в судьбе человека». Однако, когда боль становилась нестерпимой, вопрос «стреляться или не стреляться?» вставал не по-философски конкретно. Победила все же сила воли. В исповеди «Тайному другу» писатель с пристрастием рассуждал о «приличной и неприличной смерти». Хотел уйти из жизни, как Берлиоз, – мгновенно, или как Маргарита: «внезапно побледнела, схватилась за сердце и… упала».

Но никто из великих в своей жизни не подходил так близко к смерти, как Федор Михайлович Достоевский, переживший гражданскую казнь. Минута, отделявшая его от неминуемой, казалось бы, гибели, острой занозой навсегда осталась в душе писателя и во многом определила его творчество. На первых же страницах «Идиота» князь Мышкин рассказывает о смертной казни, свидетелем которой он был. В начале романа «Униженные и оскорбленные» умирает старик, и это служит пусковым механизмом сюжета. Убийства в «Братьях Карамазовых» и в «Преступлении и наказании» являются «ключом» в развитии содержания романов.

Собственный уход не страшил Достоев­ского. Он только горевал, что оставляет детей подростками. Ушел незаметно. За неделю до смерти побывал на обеде у вдовы Л.Н. Толстого, а на следующее воскресенье писателя уже хоронили.

Не обошли размышления о неизбежном конце и такого благополучного писателя, как Иван Сергеевич Тургенев. Как-то он признался, что это самая привычная для него мысль. Привычная – значит, не страшная. Бесстрашно уходят из жизни его главные герои – Базаров, Инсаров, Рудин.

Задолго до кончины Тургенев в «Отцах и детях» предугадал собственный уход: «Базарову уже не суждено было проснуться. К вечеру он впал в беспамятство, а на следующий день умер». Так оно и случилось. Вот только не успел писатель сказать то, что произнес его герой: «А теперь вся задача – умереть прилично». Помнится, эта мысль заботила и Булгакова. Выразил ее, хотя и по-другому, также Александр Блок: «Уменьем умирать облагорожена душа».

Ольга КАЗАНЛИ

Комментарии к статье

• Ада Аркадьевна
  lilu.giw38@mail.ru
  Очень мудрые слова. Абсолютно согласна с Ольгой.
  Самое страшное - это немощь. Я
  часто об этом думаю. Часто медленное
  "угасание" длится годами, создавая
  дискомфорт близким родственникам и
  омрачая им жизнь. Надо всем нам
  привыкнуть к слову "эвтаназия" и не
  бояться его.
• Ольга
  katolga@yandex.ru
  ...Как хочется стареть достойно:
  Без боли, немощи и слёз.
  Любить минуты, дни, мгновенья,
  Которые ещё живёшь...
  Уйти из жизни незаметно,
  Не докучая никому,
  Уснуть обычным сном в постеле
  -Спокойно погрузиться в тьму..
  Неотвратим порог конечный.
  Всё ближе мы к нему идём.
  Одно не знаем - шаг последний
  Когда, и где, и как шагнём...

Страницы: 1

Добавить комментарий

26 Апреля 2024

Ваше имя*

E-mail

Код подтверждения

Текст комментария*